Нелегал - Страница 96

Кирилл вздохнул:

— Окей, ты прав. Я знал. И?

— Откуда?!

— Ну ясно же, откуда. Видишь ли, так вышло, что новый знакомый Марго замешан в очень–очень плохом деле. В деле с наркотиками и убийствами. И ладно бы случайно — но он непосредственный участник.

— А ты умеешь обрадовать. Но тут не в том вопрос. Как ты сам оказался в курсе такого очень–очень плохого дела? Митяй частенько работает на некоего Ледокола…

— Я знаю, Серый. Собственно, о том, что случилось с Митяем при попытке влезть в дом Теодора, мне рассказал не кто иной, как правая рука Ледокола.

— Так как же, черт возьми, ты сам оказался замешан в дело с криминальным авторитетом?!

Кирилл вздохнул:

— Ты рано или поздно догадался бы. Это долгая история. Я уже давно имею дела с Ледоколом.

Сергей потрясенно молчал. Да, оборотни в полицейских фуражках всегда были и будут, но когда им оказывается лучший друг — слова подобрать трудно.

— И ты вот так спокойно мне об этом говоришь? — произнес наконец Сергей.

— Да, а что?

— Ты ставишь меня перед моральной дилеммой, Киря… А как же закон и справедливость?

— Настучать на друга или нет? Брось, Серый. Это бесполезно. Закон, говоришь? Понимаешь, сама формулировка «и» неверна. Или закон, или справедливость. Закон — неэффективная система для того, чтобы можно было без труда управлять серыми массами граждан, только и всего. Ледокол кто? Криминальный авторитет, имеющий массу грехов на душе. И что, Серый, и что?! Ничего! Мы с тобой знаем это, но Ледокол ходит на свободе. И посадить его никто не может.

— И ты с ним связался!!

— Ну да. Серый, пойми одну простую вещь. Бороться с мафией невозможно. Посади Ледокола или убей — появится новый. Менталитет такой у нас. И сам термин — вор в законе — исключительно наш, русский. Я понял это раньше тебя, только и всего. И ты поймешь рано или поздно, когда разочаруешься в законе, который так чтишь. И потому, если я не могу бороться с Ледоколом и им подобными по закону — что ж. Я буду им помогать бороться с такими же, как они сами. Да, я ссучившийся мент. Но моя совесть чиста. Я делаю, что могу и как могу. Когда Ледокол убивает какого–нибудь жулика за какой–нибудь проступок, или убирает конкурента по моей подсказке — это и есть торжество справедливости. Да, я продался. Но в нашем обществе минус один криминальный элемент каждый раз, когда один преступник убивает другого. И если я не могу по закону сажать в клетку навсегда таких — ладно. Я буду помогать одним убивать других.

— Киря! Это же неправильно!! А наркотики — Ледокол уже и за дурь взялся? И ты ему помогать будешь?!!

— Наивный… Что ты имеешь против наркотиков? Нет, я понимаю, что из–за такого хобби Лили у тебя к ним неприязнь, но с точки зрения нашего вида они необходимы. Каждый сдохший от передоза наркоман улучшает генофонд человечества, убирая из него собственные ущербные гены. Неправильно, говоришь? Ты не видишь леса за деревьями. Твой давний друг оказался продажным ментом, которых ты, как я хорошо знаю, ненавидишь. Но это ли твоя наибольшая проблема? Среди твоей потенциальной родни — убийца, живущий в доме убитого им человека. Манипулирующий твоим потенциальным тестем, что мы уже доказали, и как гипотеза — не только им. В считанные дни добившийся того, что ты сам, честный, правильный мужик, добиться не можешь. А все потому, что у него перед тобой есть колоссальное преимущество: отсутствие совести. Что делать–то будешь, Серега? Ничего? А скоро Маргоша выйдет замуж за него, это вполне возможный вариант. Потом ее отец составит завещание в пользу Теодора или Марго. И умрет. А еще до этого умрут другие. В том числе твоя Лилька.

Сергей молчал, и голос Кирилла стал жестче:

— Да–да, старый мой друг. Твоя Лиля в любой момент может умереть на пару с братом, просто для того, чтобы не делить наследство отца на троих. Чтобы все досталось Марго, а точнее — Теодору. Вот представь себе, что сейчас у тебя в кармане звонит телефон, и Марго со слезами сообщает тебе, что Лили больше нет. Умерла. От сердечного приступа. Что делать будешь? Пойдешь, надерешься с горя и покатишься по наклонной? Или просто попытаешься забыть и жить дальше? Потому что твой закон никак тебе не поможет. Даже отомстить не сможешь по закону. Возьмешь пистолет и пойдешь квитаться по справедливости, но поперек закона — вот все, что тебе останется, если кишка не тонка.

— Заткнись!!

— Что, Серый? Слишком страшно звучит? Так ведь это ничуть не фантастика. И вот тут — о, какое счастье! — оказывается, что твой друг, ну или может быть, бывший друг — продажный мент на побегушках у криминального авторитета. Пути которого, к твоей вящей радости, пересеклись с путями Теодора.

— Хватит!! Вот что, Киря, я тебе скажу! Не лезь в это дело! Я сам с этим разберусь!

— Ты забываешь, что Марго — подруга моей Наташки и моя тоже. Мы с ней знакомы дольше, чем ты с Лилькой. Меня это касается не меньше, чем тебя. Слушай, Серега. Я знаю, что открытие тебя не радует. Никто не хочет иметь в друзьях продажного мента, и если наша дружба сегодня закончилась — я пойму. Но давай сделаем так. Мы отложим наши личные разборки на потом, а пока, как в прежние времена, объединимся против общего врага. Который хуже и меня, и Ледокола, и всей его кодлы вместе взятых. Потому что Ледокол — он хотя бы понятия чтит, на мокрухи не идет и по беспределу не работает. А этот Теодор — совершенно отмороженный тип. У него есть возможность без напряга убирать всех, кто ему мешает, но нет совести, которая удержала бы его в узде. Это чудовище.

Сергей с шумом выдохнул и уже спокойнее сказал:

— У тебя нет никаких доказательств. Я понимаю, что три сердечных приступа при странных обстоятельствах — слишком дикое совпадение, но все же… Больше у тебя на него ничего нет.